Название: "Чаппи"
Автор: крик в небо
Бета: tysia
Гамма: JaneJeevas
Персонажи: Рукия
Жанр: виньетка, ангст
Размер: 1200 слов
Рейтинг: PG-13
Диклеймер: (с) Tite Kubo
От автора: глядя на название, а после на жанр, не удивляйтесь. местами, кажется, переборщила с красками, что будет заметно.
вообще хотелось бы наверное вставить слова гаммы сюда, так как в них есть капля моей правды:
"тема-то глубокая. а всё чаппи подтолкнули."
надеюсь, что именно эту тему я смогла донести.
читать дальше
В комнате, навеки пропахшей горечавкой, с трудом можно было узнать ее. Робкое дыхание весны, раскачивающие темно-синий венец горных первоцветов, потерялось, подчинилось и вовсе сошло на нет. Здесь не оставалось шанса ни робкому утреннему лучу, ни полуденному зною. Все они – лишь непрошеные гости бесноватой памяти. Единственный гость, да и хозяин в одном лице, – многоликая горечь, играющая неизменным переливом красок, сливающихся в одну единственную, беспросветную. Здесь ее в избытке: она оседает нестерпимым вкусом на губах, тяжким грузом на плечах, пробирается зимними холодами под кожу. Она – белизна губ, сутулость плеч, нежная прохлада рук. Она – все от чего с легкостью можно было бы отказаться, но это непозволительное желание даже для безродных королевн. И здесь все остается так, как есть, так, как было.
Но это все лишь во власти одичавшей от единого ее присутствия комнаты. Эти оковы спадают, стоит лишь шагнуть за порог. Они будут еще цепляться за тонкие запястье, тяготить мутным облаком острые плечи, пока спешной поступью за спиной будут оставаться коридоры и неисчислимые залы поместья. Но бесследно оборвутся, почувствовав прилив порывистого ветра, а вместе с ним и насыщенного жизнью воздуха. В этом воздухе много красок, они мерцают радугой цветов, палитрой чувств и неизменно позовут за собой, обещая новую жизнь. Принять этот дар не сложно. Просто окунуться в реку дважды в очередной неисчислимый раз. И где-то на самом дне найти свое потерянное детство.
Она каждый раз рождается заново, выходя за пределы безликого мира воспоминаний. И с каждым новым глотком становится старше. Теряют свою белизну губы, подрагивая то в кроткой улыбке, то в бесстыдной усмешке. И кровь приливает к ним, когда беззаботно хочется разразиться звонким смехом. Но смех слетает с переменчивых губ, то колким словом, то насыщенным молчанием. А спина идеально ровна и плечи ей под стать. Все тело вновь собрано в одну тонкую безудержно гибкую лозу. Не сломать, не согнуть, не изловчиться удержать в руках. И подчинить дикую стихию, взмывающую бамбуком ввысь, захочет лишь редкий глупец. Ладони более не холодны – в них расцветает бутонами жизнь. Жизнь, что с радостью возьмет в свои руки и прекрасную катану и выплеснет свои краски неумелыми штрихами донельзя глупых рисунков. И пить губами дыхание ветра не сложно, но им не насытиться, а потому и остается она лишь наедине со своим нерастраченным детством, что трепетно горит надеждой и вспыхивает нежной улыбкой на оживших губах.
Она уже и не вспомнит, когда эти длинноухие Чаппи пришли в ее взрослое детство. Может это было слишком давно, чтобы помнить, а может это было слишком необходимо, чтобы забыть. Но факт всегда оставался фактом – они пришли в ее жизнь. Пришли и стали для луны звездами. А у звезд нет права оставить свою луну в гордом одиночестве, в котором она так негорда.
Личный билет в счастливое украденное детство выглядел вполне нелепо. Но с ним в жизни все переменилось. Это была личная игра, правила которой донельзя просты. В этой игре был лишь один игрок, который играл сразу со всем миром и с собой в частности. И все сводилось лишь к одному незначимому предмету, который имел вид странного ушастого существа. В миру его обычно звали кроликом потому, что он имел длинные уши, хвост и две пары лап. На деле же назвать художества, что с немереным энтузиазмом вычерчивались фломастером в альбоме, кроликом не мог даже сам автор, поэтому они были просто Чаппи. Странные, несуразные, лишенные каких-либо пропорций, но неизменно милые в огромных синих глазах, которые бывают лишь у детей.
Все самые сильные чувства она дарила лишь этим созданиям, рождаемым рукой неопытного по своему же желанию художника. Горящие глаза при виде очередных длинных ушей и восхищенно-приглушенный голос – лишь для них. Все то, что оставалось нерастраченным в девичьей душе отдавалось лишь единому предмету обожания. Любить кумиров проще. Их ошибки выцветают в чужих глазах, их победы взмывают за облака. В мире не было еще ни одного идеального существа, но эти длинноухие Чаппи стали для нее таковыми, ведь у них нет права на ошибку, также как и права на жизнь. Они – негласный идол, которому приносится в жертву и любовь, и нежность, и забота.
Наверное, все это выглядело слишком смешно, слишком потешно для окружающих. Она и сама бы с радостью посмеялась над этим своим звонким забытым смехом, но неизменно продолжала с нежными чувствами относиться к Чаппи, что без трудностей заняли в ее жизни значимое место. Так было проще. Проще было забывать свои слабости, вновь укрывая свой оголенный нерв памяти мягкой периной детства. И вся эта нелепость – отправной билет в ее молодые годы, где не было места слабости. Любая слабина или погибала сама или погибала вместе с тобой. В том своем неизмеримо далеком детстве она была сильной. Даже не она, а по-простому он – обычный волчонок, мальчишка с короткой стрижкой и разбитыми до крови пятками. А еще с ловкими руками и разбитыми коленками, отпечатками грязи на всем теле и самыми искренними чувствами. Все, что было тогда, – оказалось правдой, все, что произошло дальше, – стало ложью. Каждый раз то ли мир безбожно лгал ей, то ли она сама плела сети неправды, попадаясь на свои же уловки.
И чем дальше было ее бесследно прошедшее детство, тем более слабость разливалась с кровью по телу. Потери сбивали с ног, но уже некому было подать руку, некому было помочь вновь стать на ноги, чтобы продолжить свой путь. Падая на колени перед лицом ее озлобленной судьбы, сбивала свою душу в кровь, раздирала на клочья об острые скалы, что поджидали за очередным падением. Дети сильны в своей вере, она же невозвратимо теряла ее день за днем. И вместо силы пришла лишь непреодолимая слабость, которую не покорить – она сама уже заключила ее в свои оковы.
Наверное, это было верным решением, ведь она до сих пор жива. Спрятать слабость за силой, притвориться ребенком, скрыв в себе ту взрослую женщину, сброшенную судьбой в одинокую комнату, пропитанную запахом горных первоцветов и первой горечи. Не убить саму себя, а лишь забыть о будущем, отдаваясь во власть могущественного непрожитого прошлого. И реже вспоминать о падениях, делая раз за разом первые, но необычайно смелые шаги. Так сможет пройти весь путь босоногая руконгайская девчонка. Ее не станут страшить ни подводные камни, ни осколки памяти, ни острые слова, брошенные в спину. Она сильнее многих, сильнее себя взрослой.
И теперь вместо очередных потерь – глупые рисунки в альбоме и тонны критики в адрес всякого отсутствия таланта. С ее упорством она могла бы научиться рисовать искуснее, но это будет слишком взросло, поэтому Чаппи, выходящие из-под ее руки, остаются по-детски наивными и совершенно неумелыми. И даже цветные фломастеры, разноцветная палитра которых порой остается на кончике языка от излишнего усердия, лишь очередной каприз ее взрослого детства. И с детской непосредственностью, зная наперед насколько ужасно ее творчество, но неизменно обижаться на всякое колкое слово. Это все детство, ее сильное детство, которое требует к себе внимания, как очередной дар ему.
И сейчас – век спустя – быть все тем же мальчишкой проще. Темноволосым, невысоким, но крепко сжимающим в руках его право на жизнь – прекрасную катану. Нисколько не измениться за десятки лет, оставаясь все такой же мелкой с резкими чертами лица и всяким отсутствием женственности. Пренебрегать собой, оставаясь оборванцем в душе. Но никогда не забывать о том, что где-то в дальней комнате поместье ее ждет женщина с безумно выцветшими глазами. Знать, что она рядом и что именно она протянет свою тонкую холодную ладонь из прошлого, освещая тернистый путь. Даже стоя на коленях перед всем миром она найдет силы, чтобы эта новая жизнь, рождаемая каждым дыханием вольного ветра, позабыла всю беспросветную горечь, запертую в ее прошлом.
Автор: крик в небо
Бета: tysia
Гамма: JaneJeevas
Персонажи: Рукия
Жанр: виньетка, ангст
Размер: 1200 слов
Рейтинг: PG-13
Диклеймер: (с) Tite Kubo
От автора: глядя на название, а после на жанр, не удивляйтесь. местами, кажется, переборщила с красками, что будет заметно.
вообще хотелось бы наверное вставить слова гаммы сюда, так как в них есть капля моей правды:
"тема-то глубокая. а всё чаппи подтолкнули."
надеюсь, что именно эту тему я смогла донести.
читать дальше
В комнате, навеки пропахшей горечавкой, с трудом можно было узнать ее. Робкое дыхание весны, раскачивающие темно-синий венец горных первоцветов, потерялось, подчинилось и вовсе сошло на нет. Здесь не оставалось шанса ни робкому утреннему лучу, ни полуденному зною. Все они – лишь непрошеные гости бесноватой памяти. Единственный гость, да и хозяин в одном лице, – многоликая горечь, играющая неизменным переливом красок, сливающихся в одну единственную, беспросветную. Здесь ее в избытке: она оседает нестерпимым вкусом на губах, тяжким грузом на плечах, пробирается зимними холодами под кожу. Она – белизна губ, сутулость плеч, нежная прохлада рук. Она – все от чего с легкостью можно было бы отказаться, но это непозволительное желание даже для безродных королевн. И здесь все остается так, как есть, так, как было.
Но это все лишь во власти одичавшей от единого ее присутствия комнаты. Эти оковы спадают, стоит лишь шагнуть за порог. Они будут еще цепляться за тонкие запястье, тяготить мутным облаком острые плечи, пока спешной поступью за спиной будут оставаться коридоры и неисчислимые залы поместья. Но бесследно оборвутся, почувствовав прилив порывистого ветра, а вместе с ним и насыщенного жизнью воздуха. В этом воздухе много красок, они мерцают радугой цветов, палитрой чувств и неизменно позовут за собой, обещая новую жизнь. Принять этот дар не сложно. Просто окунуться в реку дважды в очередной неисчислимый раз. И где-то на самом дне найти свое потерянное детство.
Она каждый раз рождается заново, выходя за пределы безликого мира воспоминаний. И с каждым новым глотком становится старше. Теряют свою белизну губы, подрагивая то в кроткой улыбке, то в бесстыдной усмешке. И кровь приливает к ним, когда беззаботно хочется разразиться звонким смехом. Но смех слетает с переменчивых губ, то колким словом, то насыщенным молчанием. А спина идеально ровна и плечи ей под стать. Все тело вновь собрано в одну тонкую безудержно гибкую лозу. Не сломать, не согнуть, не изловчиться удержать в руках. И подчинить дикую стихию, взмывающую бамбуком ввысь, захочет лишь редкий глупец. Ладони более не холодны – в них расцветает бутонами жизнь. Жизнь, что с радостью возьмет в свои руки и прекрасную катану и выплеснет свои краски неумелыми штрихами донельзя глупых рисунков. И пить губами дыхание ветра не сложно, но им не насытиться, а потому и остается она лишь наедине со своим нерастраченным детством, что трепетно горит надеждой и вспыхивает нежной улыбкой на оживших губах.
Она уже и не вспомнит, когда эти длинноухие Чаппи пришли в ее взрослое детство. Может это было слишком давно, чтобы помнить, а может это было слишком необходимо, чтобы забыть. Но факт всегда оставался фактом – они пришли в ее жизнь. Пришли и стали для луны звездами. А у звезд нет права оставить свою луну в гордом одиночестве, в котором она так негорда.
Личный билет в счастливое украденное детство выглядел вполне нелепо. Но с ним в жизни все переменилось. Это была личная игра, правила которой донельзя просты. В этой игре был лишь один игрок, который играл сразу со всем миром и с собой в частности. И все сводилось лишь к одному незначимому предмету, который имел вид странного ушастого существа. В миру его обычно звали кроликом потому, что он имел длинные уши, хвост и две пары лап. На деле же назвать художества, что с немереным энтузиазмом вычерчивались фломастером в альбоме, кроликом не мог даже сам автор, поэтому они были просто Чаппи. Странные, несуразные, лишенные каких-либо пропорций, но неизменно милые в огромных синих глазах, которые бывают лишь у детей.
Все самые сильные чувства она дарила лишь этим созданиям, рождаемым рукой неопытного по своему же желанию художника. Горящие глаза при виде очередных длинных ушей и восхищенно-приглушенный голос – лишь для них. Все то, что оставалось нерастраченным в девичьей душе отдавалось лишь единому предмету обожания. Любить кумиров проще. Их ошибки выцветают в чужих глазах, их победы взмывают за облака. В мире не было еще ни одного идеального существа, но эти длинноухие Чаппи стали для нее таковыми, ведь у них нет права на ошибку, также как и права на жизнь. Они – негласный идол, которому приносится в жертву и любовь, и нежность, и забота.
Наверное, все это выглядело слишком смешно, слишком потешно для окружающих. Она и сама бы с радостью посмеялась над этим своим звонким забытым смехом, но неизменно продолжала с нежными чувствами относиться к Чаппи, что без трудностей заняли в ее жизни значимое место. Так было проще. Проще было забывать свои слабости, вновь укрывая свой оголенный нерв памяти мягкой периной детства. И вся эта нелепость – отправной билет в ее молодые годы, где не было места слабости. Любая слабина или погибала сама или погибала вместе с тобой. В том своем неизмеримо далеком детстве она была сильной. Даже не она, а по-простому он – обычный волчонок, мальчишка с короткой стрижкой и разбитыми до крови пятками. А еще с ловкими руками и разбитыми коленками, отпечатками грязи на всем теле и самыми искренними чувствами. Все, что было тогда, – оказалось правдой, все, что произошло дальше, – стало ложью. Каждый раз то ли мир безбожно лгал ей, то ли она сама плела сети неправды, попадаясь на свои же уловки.
И чем дальше было ее бесследно прошедшее детство, тем более слабость разливалась с кровью по телу. Потери сбивали с ног, но уже некому было подать руку, некому было помочь вновь стать на ноги, чтобы продолжить свой путь. Падая на колени перед лицом ее озлобленной судьбы, сбивала свою душу в кровь, раздирала на клочья об острые скалы, что поджидали за очередным падением. Дети сильны в своей вере, она же невозвратимо теряла ее день за днем. И вместо силы пришла лишь непреодолимая слабость, которую не покорить – она сама уже заключила ее в свои оковы.
Наверное, это было верным решением, ведь она до сих пор жива. Спрятать слабость за силой, притвориться ребенком, скрыв в себе ту взрослую женщину, сброшенную судьбой в одинокую комнату, пропитанную запахом горных первоцветов и первой горечи. Не убить саму себя, а лишь забыть о будущем, отдаваясь во власть могущественного непрожитого прошлого. И реже вспоминать о падениях, делая раз за разом первые, но необычайно смелые шаги. Так сможет пройти весь путь босоногая руконгайская девчонка. Ее не станут страшить ни подводные камни, ни осколки памяти, ни острые слова, брошенные в спину. Она сильнее многих, сильнее себя взрослой.
И теперь вместо очередных потерь – глупые рисунки в альбоме и тонны критики в адрес всякого отсутствия таланта. С ее упорством она могла бы научиться рисовать искуснее, но это будет слишком взросло, поэтому Чаппи, выходящие из-под ее руки, остаются по-детски наивными и совершенно неумелыми. И даже цветные фломастеры, разноцветная палитра которых порой остается на кончике языка от излишнего усердия, лишь очередной каприз ее взрослого детства. И с детской непосредственностью, зная наперед насколько ужасно ее творчество, но неизменно обижаться на всякое колкое слово. Это все детство, ее сильное детство, которое требует к себе внимания, как очередной дар ему.
И сейчас – век спустя – быть все тем же мальчишкой проще. Темноволосым, невысоким, но крепко сжимающим в руках его право на жизнь – прекрасную катану. Нисколько не измениться за десятки лет, оставаясь все такой же мелкой с резкими чертами лица и всяким отсутствием женственности. Пренебрегать собой, оставаясь оборванцем в душе. Но никогда не забывать о том, что где-то в дальней комнате поместье ее ждет женщина с безумно выцветшими глазами. Знать, что она рядом и что именно она протянет свою тонкую холодную ладонь из прошлого, освещая тернистый путь. Даже стоя на коленях перед всем миром она найдет силы, чтобы эта новая жизнь, рождаемая каждым дыханием вольного ветра, позабыла всю беспросветную горечь, запертую в ее прошлом.
@темы: недотворчество, bleach, vieria, rukia
-
-
28.03.2011 в 23:25у меня просто слов нет. Это произведение литературного искусства.
Знаешь, я вот все думаю... Кубо создал мир, вполне себе японский и возможно даже не особо глубокий для понимания мир - чтобы заработать денег и известности. Но то. что делаем из него мы - наполняем жизнью и смыслом, хрупкой надломленностью и стальной стилой, жертвенной любовью и высоким долгом... это невообразимо, это невероятно. Мы, играющие, напоминаем мне Валар... мы творим этот мир. Наполняем красками, жизнью и философией... поэзией, латынью и прозой... лепим, как из радужного плателина. Каждый пост. Каждый шаг. Каждый вздох.
Рукия... маленькая сильная женщина, спасибо тебе!
-
-
29.03.2011 в 12:10в очередной раз удивляюсь, как ты хорошо чувствуешь Рукию. и да, да! она должна быть именно такой - сильной женщиной, так и осташейся руконгайской оборванкой в душе, не потерявшей свою веру и память о детстве. Браво, больше ничего не могу сказать
-
-
30.03.2011 в 11:27спасибо за невероятно приятные слова.)
мы творим этот мир.
и в этом правда.) нам дали скелет, грубый скелет, из которого мы сами делаем человека, рождаемого нашими мыслями, эмоциями, личными представлениями об этом мире. простор неограничен, хоть есть и рамки, но мы можем выйти за них, нам это позволено, мы это сможем.
посты, стихи, да даже тот же самый флуд, в которой порой все выходит за рамки обыденного общения - это все мы творим свой собственный мир среди созданного мира.
Хаура
спасибо)
она должна быть именно такой
она такой и будет.) в любом случае, как бы ее не изменил пресловутый канон, он не сможет полностью вычеркнуть любую из этих черт. а если вычеркнет, то они просто вновь уйдут на задний план, просто отступят не навсегда.